Полемика В.С. Соловьева и Л.Н. Толстого: новая трактовка содержания христианских ценностей
Вступление
Одной из основных черт русской философии является поиск истинного понимания христианских ценностей. Каждый мыслитель пытается сформулировать его в соответствии со личным опытом прочтения Священного Писания. Мы рассмотрим системы интерпретации христианской этики В.С. Соловьева и Л.Н. Толстого.
Начало осмысления христианских ценностей в совершенно новом ракурсе можно отнести к XIX в., ко времени, когда русская мысль уже пресытилась трудами немецких идеалистов (Канта, Фихте, Шеллинга и Гегеля). Новое отношение к христианской догматике (как один из факторов) породило разделение на славянофильство и западничество, а затем новые философские системы Толстого и Соловьева.
Л.Н. Толстой
«Большинство поэтов, – писал Чернышевский, – заботятся преимущественно о результатах проявления внутренней жизни, ... а не о таинственном процессе, посредством которого вырабатывается мысль или чувство... Особенность таланта графа Толстого состоит в том, что он не ограничивается изображением результатов психического процесса: его интересует самый процесс... его формы, законы, диалектика души, чтобы выразиться определительным термином».
Л.Н. Толстой пытается подойти к рассмотрению христианских ценностей, исходя из содержания Нагорной проповеди. Заповеди должны быть независимыми от государства, церкви, культуры, науки и цивилизации, которые являются ложными кумирами и могут лишь принуждать, но не побуждать человека к этическому действию. Будучи направленным с помощью этих проповедей, человек должен сам оценивать моральность своего поступка и наполнять его содержанием в зависимости от этих правил. Толстой пишет: «Я не соглашался с этим, потому что мне всегда казалось странным, для чего Христос, вперед зная, что исполнение его учения невозможно одними силами человека, дал такие ясные и прекрасные правила, относящиеся прямо к каждому отдельному человеку? Читая эти правила, мне всегда казалось, что они относятся прямо ко мне, от меня одного требуют исполнения»1.
Философия Руссо оказала сильное влияние на Толстого. В особенности его идея «естественного дикаря», свободного от социальных конструктов, искажавших истинную суть человека. Человек по природе добр, и отсюда вытекает знаменитая заповедь Толстого о непротивлении злу насилием. Это непротивление носит совершенно мистический и иррациональный характер. «Хотя Толстой и не верит в Божество Христа, по Его словам Толстой поверил так, как могут верить только те, кто видит во Христе Бога… Сознание этой заповеди предполагает… другое понятие, другое измерение разумности, чем то, какое мы имеем в нашей жизни»2. Наша «разумность» не способна постичь истинное понимание христианской этики: «…высшая «разумность» «отравляет» нам жизнь…»3.
Согласно его философии, мы планомерно отходим от личности и переходим к имперсонализму. Это понимание мира кардинальным образом отличается от христианской догматики, которая возвеличивала человека. «Страшно и жутко отречься от видимого представления о жизни и отдаться невидимому сознанию ее…»4.
Нельзя, однако, говорить об абсолютной деперсонализации человека в философской системе Толстого. «Разумность» имеет двоякий характер: с одной стороны, она являет собой некую функцию «настоящего и действительного «я»; это то «нечто», состоящее в моем известном, исключительном отношении к миру, и есть мое настоящее и действительное «я»5. С другой стороны, «разумность» соотносится с общемировой, безличной силой, которая и позволяет раствориться личности в мире. На основании этого Толстой пишет о растворенности индивидуальности в вере и Христе. Важна имманентная вера в Христа как Бога – посредством нее человек, в его понимании, приближается к исконному состоянию своей природы. На основании такого подхода Толстой выдвигает тезис, согласно которому истинно верующий человек не будет стремиться порождать или множить зло, так как естественная природа лежит во Христе. В.С. Соловьев
«Соловьев объяснял «отчуждение современного ума от христианства тем, что оно вплоть до наших дней «было заключено в несоответствующую ему, неразумную форму» 6. В понимании Соловьева христианская мысль была искажена тем, что ее возвели в абстракцию, и она понималась как оторванная от жизни мертвая буква. «Предстоит задача: восстановить «истинное» христианство… ввести вечное содержание христианства в новую, соответствующую ему, т.е. разумную, безусловно, форму…»7. В первый период своего творчества Соловьев связывал реализацию христианских ценностей с верой в Софию, божью мудрость в мире. Все это могло реализоваться благодаря его проекту теософии, т.е. через познание Бога и его отношения к миру: «Воплощение божественного Логоса в лице Иисуса Христа есть явление нового духовного человека, второго Адама… второй Адам не есть только это индивидуальное существо, но вместе с тем и универсальное, обнимающее собою все возрожденное, духовное человечество»8. Второй этап его творчества ознаменовался переходом от теософического понимания ценностей к теократическому. Соловьев видел их реализацию в теократическом государстве и справедливом общественном порядке, основанном на христианских идеях. Справедливо утверждать о том, что для него выражением христианских смыслов перестало быть внутриличностное переживание Бога, а выражение христианских истин стало возможным благодаря всеобщности и социальности этих смыслов. В третий же период Соловьев вновь обращается к мистическим тенденциям и пишет о необходимости теургии, т.е. мистического искусства, создающего новую жизнь согласно божьей истине.
Говоря об основных тенденциях в его творчестве, укажем, что реализация христианских ценностей вообще возможна только благодаря деятельности человека, будь то его единичное и уникальное переживание или же организация множества индивидов, направленных к одной цели. («…общество есть дополненная или расширенная личность, а личность – сжатое, или сосредоточенное, общество»)9. Полемика Толстого и Соловьёва
Соловьев активно полемизировал с Толстым, что наиболее ярко выразилось в «Трех разговорах». В первую очередь, Соловьева не устраивает подход к пониманию непротивлению злу насилием. Он считает, что невозможно одним лишь словом предотвратить злое деяние. Всякий ли раз мы должны обращаться к этому правилу и не делать никаких исключений? («Ведь о том, что вообще лучше не убивать, чем убивать… Спрашивается: есть ли общее или общепризнанное правило не убивать – действительно безусловное и, следовательно, не допускающее никакого исключения, … или же оно допускает хоть одно исключение и, следовательно, уже не есть безусловное?»)10. Невозможно создать универсальное правило для регулировки нравственных отношений. Да, мы сознаем, как христиане, что убийство является грехом, но также мы должны понимать, что недеяние (в случае с девочкой и насильником) будет таким же грехом. Нам была дана возможность спасти невинную душу, и мы должны ей воспользоваться как люди, сознающие христианскую ценность жизни. Убийца или насильник отвергают христианское понимание данных ценностей, и в таком случае мы не сможем их убедить вернуться к исконно христианской вере.
Еще одним предметом критики является позиция толстовства относительно понимания «христианского действия». «Кто в самом деле исполнен истинным духом евангельским, тот найдет в себе, когда нужно, способность и словами, и жестами, и всем своим видом так подействовать на несчастного темного брата, …что он сразу постигнет свою ошибку и откажется от своего ложного пути»11. Сразу встает вопрос: а всегда ли возможно убедить человека в неправомерности или аморальности поступка? Можно ли сделать это одним лишь словом? Соловьев приводит пример с Христом, когда тот сознательно идет на смерть, зная, что его предал Иуда, не препятствую ему и не упрекая его. Таким образом, он умножил зло в этом мире. И здесь образуется противоречие: если мы не можем ни коем образом избежать зла, действительно ли мы хотим его сотворить или умножить? Христос не мог не принести себя в жертву ради мира. Он знал о предательстве, и он должен был пройти через распятие. Так он смог искупить мир своей жертвой. Аналогичная ситуация представлена в примере убийцы и девушки. Человек, созерцающий попытку убийства, не может не вмешаться и, если потребуется, не убить другого. Нет возможности говорить о том, что у нас есть универсальное правило для всех поступков, связанных с моралью и нравственностью. Наше недеяние или непротивление может быть еще более худшим злом, нежели то действие, которое в обычной жизни мы бы назвали безнравственным. Следовательно, нельзя говорить о том, что всякое действие, следующее правилу «не противление злу насилием», может выступать как залог доброго и нравственного поступка a priori.
Заключение
Толстой и Соловьев разработали одни из детальных философско-этических систем в области понимания и герменевтики религии и христианства в частности. Толстой выступал с позиций понимания религии на основании идей Нового времени, в то время как Соловьев рассматривал по большей части христианство с позиций мистицизма. Для Толстого было важно увидеть в христианстве потенцию к реализации в социуме естественной природы человека. Для Соловьева же было необходимо увидеть и проанализировать мистическое переживание бытия Бога в самом человеке. Эти два подхода с разных сторон описывают христианство, но вместе они могут дать широкую картину религиозной философии в России.
Библиография
Зеньковский В.В. История русской философии. Л.: ЭГО, 1991. Лосский Н.О. История русской философии. М.: Советский писатель , 1991. Письма Соловьёва. Радлов Э.Л. (ред). Т. 3.М., 1980. Соловьев В.С. Оправдание добра. М.: Академический проект, 2010. Соловьев В.С. Три разговора о войне, прогрессе и конце всемирной истории. Сочинения. М.: Раритет, 1994. Соловьев В.С. Краткая повесть об Антихристе // Соловьев В.С. Чтения о богочеловечестве. Статьи. Стихотворения и поэма. СПб.: Художественная литература, 1994. Толстой Л.Н. В чём моя вера? М.: Государственное издательство «Художественная литература», 1957. Толстой Л.Н. О жизни. Берлинское издание, 1920.
1 Толстой Л.Н. В чем моя вера? М.: Государственное издательство «Художественная литература», 1957. С. 12. 2 Зеньковский В.В. История русской философии. Ленинград: ЭГО, 1991. С. 202. 3 Толстой Л.Н., О жизни. Берлинское издание, 1920. С. 368 4 Там же, с. 401. 5 Там же, с. 432.
6 Лосский Н.О. История русской философии. М.: Советский писатель , 1991. С. 106. 7 «Письма Соловьёва», под редакцией Э.Л. Радлова, т. III. С. 88. 8 Соловьев В.С. Краткая повесть об Антихристе // Соловьев В.С. Чтения о богочеловечестве. Статьи. Стихотворения и поэма. СПб.: Художественная литература, 1994. C. 185. 9 Соловьев В.С. Оправдание добра. М.: Академический проект, 2010. С. 183.
10 Соловьев В.С. Три разговора о войне, прогрессе и конце всемирной истории. Сочинения. М.: Раритет, 1994. С. 333. 11 Там же, с. 345.
#31
