Проблема воспитания в XIX веке по воспоминаниям выпускниц института благородных девиц
В эпоху Просвещения женское образование становится предметом обсуждения, поскольку государство берет на себя функцию воспитания добродетели в подданных сообразно их социальной принадлежности, статусу и материальному положению1. На фоне этих процессов во второй половине XVIII века (точнее, в последней четверти) программа школьного образования в Российской империи получает практическое воплощение. В правление Екатерины II основополагающей задачей политики просвещения стало воспитание «новой породы людей»2. Идейное обоснование создания системы закрытых учреждений можно было свести к потребности в подданных, приносящих пользу отечеству и благотворно влияющих на своё потомство. Образование получает философское обоснование в сочинениях и официальных документах некоторых мыслителей и, в особенности, в материалах Уложенной комиссии Екатерины II. Благодаря начинаниям государственных деятелей и императрицы учебных заведений становится больше, начинается процесс их унификации. Для знакомства же с практикой такого воспитания второй половины XVIII века я советую обратиться к исследованиям М.Б. Лавринович и ее лекциям на портале «Арзамас» под названием «У Христа за пазухой: сироты в культуре»3. Вопрос секулярного образования в Российской империи, как поиск необходимых государству навыков подданных, становится предметом исследований едва ли не сразу. В российской историографии раскрыты предпосылки создания, устройство, разнообразная статистика воспитательных и учебных учреждений4. В 2009 г. вышло пособие5 по теме женского образования в Российской империи, в котором представлены взгляды государственных деятелей и публицистов на реформы в системе воспитания второй половины XVIII – начала XX века. Достоинством данной книги являются статистические данные о динамике числа учебных заведений, учащихся, их социальной принадлежности в процентном соотношении. Тем не менее, авторы сборника практически совсем не обращаются к воспоминаниям учениц и учебного персонала, что ограничивает представление о значении образования в какой-либо период существования учебных заведений. В зарубежной историографии воспитательные учреждения Российской империи освещены мало. Не утратившими ценность остаются исследования Марка Раева об идеологии реформ эпохи Екатерины II6. Сборник статей 2012 г. «Women in Nineteenth-Century Russia: Lives and Culture» посвящен теме гендера в различных сообществах (в неоднородной дворянской среде, в крестьянской массе, в труппах театра) и развитию творческого потенциала женщин в условиях сословных ограничений. В книге «From the Womb to the Body Politic: Raising the Nation in Enlightenment Russia» автор приводит цели и принципы воспитания девушек в «спартанских условиях», роль и устремления Екатерины II в организации учреждения, восприятие института в обществе. Анна Куксгаузен ограничила этот раздел в своей книге описанием Смольного института как проекта эпохи Просвещения, проигнорировав влияние данного воспитания на учениц и несовпадение практики с замыслом авторов.
Насколько мне известно, историками еще не была произведена попытка оценить критический взгляд выпускниц института на свой опыт. Кроме дневников и неопубликованных архивных документов, реконструкция условий возможна также по распоряжениям Министерства народного просвещения7, которые указывают на разнообразные конфликты, методы взаимодействия административной и исполнительной власти, девиантное поведение участников образовательного процесса. В 2017 г. издательством «Новое литературное обозрение» выпущен сборник воспоминаний выпускниц института разных лет – Г.И. Ржевской, А.В. Стерлиговой (1839 – не ранее 1878), А.Н. Энгельгардт (1835–1903), Е Н. Водовозовой (1844–1923), Т.Г. Морозовой. В рамках данной темы я обратилась к воспоминаниям первых четырех авторов, чья жизнь в институте пришлась на дореформенный период и отразила динамику изменений в системе воспитания со второй половины XVIII до реформ 60-х гг. XIX века, а также новые явления в правление Александра II. Персонажи критически подходят к опыту пребывания в институте, описывая в том числе пагубное влияние как учителей, так и системы научения. В текстах обращает на себя внимание отношение авторов с позиции пореформенной эпохи на плохо обустроенный институт. По мнению авторов упомянутого пособия, ошибка в постановке целей обучения, направленных на «показную сторону», отвратила женское образование от «передовой западной педагогики»8.
Несовпадение замыслов государственных деятелей по созданию воспитательных учреждений с их реализацией было обусловлено множеством факторов. Я выделила несколько тем, о которых рассуждают с той или иной степенью внимания авторы воспоминаний. Во-первых, это проблема изоляции и связанных с ним лишений в закрытом учебном заведении. Во-вторых, вопрос религиозного воспитания – неотъемлемой части образования в Российской империи. В-третьих, взаимоотношения с учителями. Несмотря на изменение философии и условий преподавания в сравнении с XVIII веком, практика изоляции воспитанников учреждения от внешнего мира (ограничение встреч с родственниками, посещения публичных мероприятий) сохранялась. Причинами неудавшегося, с точки зрения влияния на моральное состояние воспитанниц, образовательного проекта являются, например: отсутствие необходимых качеств у наставников и, как ни странно, профессиональной подготовки личности, а также комплекс запретных мер.
Ранний набор института еще XVIII века, по словам Г.И. Ржевской, отличался «полной свободой»9 и благосклонностью со стороны наставников. Система воспитания способствовала раскрытию в ней природных способностей и позволяла не думать о будущем, что контрастирует с рассуждениями выпускниц уже XIX века, Стерлиговой, Энгельгардт и Водовозовой. Ржевская отмечает отсутствие конфликтов между воспитанницами и уважение со стороны управляющей Лафон10 (о которой, в частности, упоминает в своем исследовании Куксгаузен). В отличие от других известных нам историй институток, судьба Ржевской была особенной в том отношении, что ее полюбил и удочерил основатель воспитательных домов И.И. Бецкой.
Каждая из представленных в сборнике выпускниц института отмечает изменения в отношении к воспитанницам учителей и трансформацию характера образования в сравнении с предшествующими годами. А.Н. Энгельгардт и Е.Н. Водовозова, к тому же, указывают на разницу между дореформенной (до 60-х гг.) системой воспитания и принципами, введенными новым начальством в правление Александра II. В своих воспоминаниях Стерлигова, так же как и Ржевская, была склонна отмечать положительные аспекты жизни в институте. Принимая во внимание известные толки о неразвитости образования, Стерлигова видит «корень зла» лишь в принципе отбора воспитанниц, который допускал пребывание нравственно испорченных и «неспособных» девушек11, а также рассуждает о положительном опыте «благородных внушений»12.
В отличие от мнения Ржевской и Стерлиговой, воспоминания Энгельгардт и Водовозовой объединяет негативный образ системы содержания и воспитания, последствий пребывания в закрытом учреждении для характера и знаний девушек. Несмотря на изменение «системы» наказаний на протяжении существования института, Водовозова отмечает сохранение практик словесного и физического унижения, частота проявлений и степень тяжести которых зависела от личности классной дамы и начальниц13. По мнению Анны Куксгаузен, подобная система воспитания, получившая идейное обоснование в правление Екатерины (в частности, благодаря И.И. Бецкому), представляла собой «просвещенную версию патриархального уклада»14. Условия содержания и методы обучения не предполагали развитие свободного мышления, свободу действий и выбора. Вопреки замыслу, положенному за образец воспитания в подобном учреждении, авторы воспоминаний указывают на порождение этой системой пороков, на отсутствие навыков общения с людьми извне. По словам Водовозовой, строгость постов и количество обязательных служб было чрезмерным, что приводило, во-первых, к голоду и болезням, во-вторых, к утрате религиозного чувства15. Последнему способствовали и некоторые начальницы, чьё ханжество и безразличие к нравственному воспитанию не могли служить моральным авторитетом или же прививали «ложное» представление о норме в поведении женщины16. Однако Водовозова, как и Энгельгардт, видит преимущество институтского образа жизни в сравнении с домашним в том, что это давало шанс сохранению нравственного облика или, по крайней мере, ограждению от пороков, распространенных в дворянских семьях, владевших крепостными17. Проблема «монастырского уклада», или изоляции от жизни вне стен института была вызвана во многом отсутствием творческих занятий и свободы действий, строгой регламентацией, низким качеством образования18. Всё это приводило к тому, что предназначение будущих выпускниц, которое заключалось в воспитании молодого поколения, не могло быть ими исполнено. Одна из ключевых проблем, возникающих в условиях изоляции от внешнего мира, является полное отчуждение от семьи19. В то же время Энегльгардт отмечает такое неоднозначное явление, как потеря институткой авторитета родителей или «критическое отношение» ко взглядам семьи, утратившим характер «непреложной истины». По мнению Энгельгардт, это могло оградить воспитанниц от зловредного влияния таких типов семей, которые описаны Грибоедовым и Гоголем20.
Информационный потенциал этих и других воспоминаний может быть раскрыт в направлении гендерных исследований. Доверяя источнику, мы можем реконструировать условия жизни в институте. Представленные воспоминания демонстрируют трансформацию образа института и критического отношения к опыту обучения в нем. Несмотря на хронологическую протяженность времени создания воспоминаний почти в сто лет, авторы отмечают много схожих явлений как в системе воспитания, так и в отношении между девушками и учителями.
Библиография
Kuxhausen A. From the Womb to the Body Politic: Raising the Nation in Eighteenth-Century Russia. Madison, WA: University of Wisconsin Press, 2013. Днепров Э.Д., Усачева Р.Ф. Среднее женское образование в России: учебное пособие. М.: Дрофа, 2009. Институтки: Воспоминания воспитанниц инститyтoв благородных девиц / Сост., подгот. текста и коммент. В.М. Боковой и Л.Г. Сахаровой, вступ. ст. А.Ф. Белоусова. М.: Новое литературное обозрение, 2008.
Сноски
1 См., например: Бочкарев В.Н. Культурные запросы русского общества начала царствования Екатерины II по материалам законодательной комиссии. Пг. 1767 г. Пг., 1915. Омельченко О.А. Власть и Закон в России XVIII века: исследования и очерки. М., 2004. Барышев М.А. Воспитание и образование русского дворянства второй половины XVIII – начала XIX веков. Очерки: учебное пособие. Владимир, 2005. «Быть русским по духу и европейцем по образованию»: Университеты Российской империи в образовательном пространстве Центральной и Восточной Европы XVIII – начала XX в.: Сб. ст. М., 2009. Гончаров М.А. Основные тенденции образования и воспитания в России XVIII века: монография. М., 2011. «Регулярная академия учреждена будет...». Образовательные проекты в первой половине XVIII века. М., 2015. Идеал воспитания дворянства в Европе XVII–XIX века. М., 2018.. 2 См., например: Замалеев А.Ф. «Новая порода людей», или философия воспитания эпохи русского просвещения // Вестник СПбГУ. СПб.: 2013. Сер. 17. Вып. 2. С. 90–97. 3 Лавринович М. У Христа за пазухой [Курс лекций № 62]. URL: https://arzamas.academy/courses/62
4 См., например: Косетченкова Е.А. Становление и развитие женского профессионального образования в России в конце XIX – начале XX века: монография. Курск, 2007. Белова Е.В. Русская девушка-дворянка: сексуальность и гендерная идентичность (XVIII – середина XIX вв.) // Новый исторический вестник. М., 2007. № 16. С. 5–19. 5 Днепров Э.Д., Усачева Р.Ф. Женское образование в России: учебное пособие. М., 2009. 6 См., например: Raeff M. Origins of the Russian Intelligentsia: The Eighteenth-Century Nobility. New York, 1966. Raeff M. Catherine the Great: A Profile. New York, 1972. Раев М. Понять дореволюционную Россию. Государство и общество в Российской Империи. London. 1990. 7 См., например: Министерство народного просвещения. Сборник распоряжений по Министерству народного просвещения // Россия. М-во нар. просвещения. СПб., Т. 1: 1802–1834. СПб., 1866. URL: http://elib.shpl.ru/ru/nodes/24431-t-1-1802-1834-1866 Т. 2: 1835–1849. СПб., 1866. URL: http://elib.shpl.ru/ru/nodes/24432-t-2-1835-1849-1866
8 Днепров Э.Д., Усачева Р.Ф. Среднее женское образование в России. М., 2009. С. 46.
9 Институтки: Воспоминания воспитанниц инститyтoв благородных девиц. М., 2008. С. 44. 10 Там же. С. 40. 11 Институтки: Воспоминания воспитанниц инститyтoв благородных девиц. М., 2008. С. 93. 12 Там же. С. 81.
13 Там же. С. 226. 14 Kuxhausen A. From the Womb to the Body Politic: Raising the Nation in Eighteenth-Century Russia. Madison, WA, 2013. P. 140. (перевод мой – А.А.). 15 Ibid. P. 302. 16 Ibid. P. 303. 17 Ibid. P. 315. 18 Kuxhausen A. From the Womb to the Body Politic: Raising the Nation in Eighteenth-Century Russia. Madison, WA, 2013. P. 245. 19 Ibid. P. 209. 20 Ibid. P. 212.
#6
