Бернард Мандевиль и его "Басня о пчелах"

Почти через 100 лет после смерти Шекспира и менее чем через 50 лет после смерти Оливера Кромвеля в 1705 г. жители Лондона получили возможность ознакомиться с изданной анонимно брошюрой, озаглавленной "Возроптавший улей, или Мошенники, ставшие честными" (The Grumbling Hive, оr Knaves turned Honest). Читающая лондонская публика по достоинству оценила оригинальное содержание написанной стихами басни, где в образе пчелиного улья едко высмеивалась жизнь современного английского общества, с присущими ему в то время пороками.

Брошюра имела бешеный успех, чем не замедлили воспользоваться дельцы, перепечатавшие ее и продававшие в большом количестве экземпляров. Успех ее объясняется и тем, что формат басни по своему духу близок и понятен широким массам, легко запоминается и передается из уст в уста. Автор этого басенного памфлета недолго оставался неизвестным. Этим автором оказался лондонский врач и начинающий литератор Бернард Мандевиль из семьи французских протестантов, переселившихся в начале XVII в. в Голландию из-за религиозных преследований на родине.

Б. Мандевиль родился в 1670 г. в Дордрехте, одном из старейших городов Нидерландов, бывшим в то время крупным морским торговым центром, школьные годы его прошли в Роттердаме, а диплом врача он получил в Лейденском университете. В 1700 г., как и многие голландцы в годы правления Оранской династии в Англии, он переехал на постоянное жительство в Лондон, где занялся усиленным изучением английского языка, позже посвятив себя научной и литературной деятельности.

Свидетельством научной деятельности Мандевиля может служить изданный им медицинский трактат о некоторых психических заболеваниях, несколько сочинений по вопросам морали и религии. Но главным произведением Мандевиля, сделавшим его широко известным не только в Англии, но и далеко за ее пределами, является его "Басня о пчелах" с кажущимся парадоксальным подзаголовком: "Пороки частных лиц – блага для общества" (The Fable of the Bees оr Private Vices, Public Benefits).

Хотя за основу этого объемного произведения взята уже упомянутая стихотворная басня о возроптавшем пчелином улье, тем не менее, после переиздания в 1714 г. басня была дополнена самим Мандевилем обширными комментариями (Remarks) и его трактатом "Исследование о происхождении моральной добродетели" (An Inquiry into the Origin of Moral Virtue). B 1723 г. вышло в свет новое издание "Басни", в которое были включены еще два сочинения Мандевиля: "Опыт о благотворительности и благотворительных школах" (An Essay on Charity, and Charity-Schools) и "Исследование о природе общества" (A Search into the Nature of Society). С выходом этого издания "Басня о пчелах" принимает завершенный, можно сказать, классический вид и на долгие годы становится предметом широкой общественной дискуссии, которая не прервалась и после смерти автора. Несмотря на то, что еще в 1723 г. Большое жюри суда графства Мидлсекс осудило "Басню о пчелах" за ее безнравственность и атеизм, тем не менее, на протяжении только XVIII в. она была переиздана более 10 раз, была переведена на многие европейские языки.

Наивным было бы предполагать, что "Басня о пчелах" завоевала любовь и признание у всех ее английских читателей. Светские и религиозные власти Англии оценили ее резко отрицательно, на книгу писались едкие рецензии и опровержения, религиозные моралисты и теоретики нравственности наперебой критиковали произведение Мандевиля. Не остались в стороне от критики и известные английские мыслители того времени, такие как епископ Клойнский (Ирландия) Дж. Беркли, Ф. Хатчесон, А. Смит. Уже одно упоминание имен этих критиков говорит о том, что "Басня о пчелах" Мандевиля была далеко не рядовым произведением английской мысли того времени, привлекавшим внимание не только почитателей, но и откровенных недругов.

Здесь, наверное, уместным будет рассмотреть общественную и социальную ситуацию Британии в конце XVII – начале XVIII в., развитие ее этической мысли в то время. Основное влияние на ее развитие, формирование господствующих в обществе представлений об этике и морали, как мне представляется, играли не только церковные догматы о божественном законе, сообщенном людям путем откровения (хотя они тоже оказывали огромное влияние), но научная мысль Англии развивалась под влиянием учений Т. Гоббса и Дж. Локка, а также современника Мандевиля (по совместительству еще и ученика и воспитанника Дж. Локка) Энтони Эшли Купера, 3-его графа Шефтсбери, которых, несмотря на их различия, можно с уверенностью отнести к носителям передовых научных идей того времени.

Этические воззрения Т. Гоббса, как составная часть его учения о взаимоотношениях человека и общества, базировались не на теологических постулатах о неизменности и абсолюте божественной морали, а на выводе моральных принципов из жизненных интересов и влечений людей, из природы людей, их естественных побуждений. Гоббс утверждал, что люди от природы подвержены животным страстям и действуют не ради любви к другим, а к самим себе, и такой эгоизм лежит в основе разумной деятельности человека. Но другой постулат этики Гоббса гласил, что люди от природы рождаются равными, с более или менее равными физическими и умственными задатками (опять камень в огород освященных религией представлений о естественном неравенстве людей). Эгоистическая человеческая природа входит в противоречие с принципом равенства способностей людей, что неизбежно ведет к вражде и соперничеству между ними, или, по Гоббсу, войне всех против всех. Разрешение этого противоречия, согласно Гоббсу, лежит в установлении естественных законов, обязательных для всех граждан, через сильную государственную власть, и первым и самым главным законом он считал требование установления мира и согласия между людьми. При этом Гоббс не считал естественные законы незыблемыми и неизменными, поскольку представления и интересы людей по самым разным аспектам подвержены изменениям во времени и само человеческое общество очень неоднородно.

Этические воззрения другого великого представителя английской философии нового времени Джона Локка базируются на его учении об эмпирическом происхождении человеческого знания. Исходя из постулата об опыте, как базе человеческого познания, Локк утверждал, что не существует ни одного нравственного начала, вложенного в человеческий разум от природы, а моральные императивы людей относительны и изменчивы и зависят от среды, воспитания и обычаев того или иного общества. В этом отношении Локк пошел далее Гоббса, при этом он не абсолютизировал эгоистическую природу человека и не отождествлял, в отличие от Гоббса, общественную мораль и право, считая критерием нравственности законы общественного мнения.

Ученик и воспитанник Локка Шефтсбери, в отличие от своего учителя, настаивал на самодостаточном характере нравственности, ее автономности и независимости от всяких сторонних побуждений и расчетов. Но все три мыслителя, не смотря на разницу их мировоззрений, занимали единую позицию в отношении ограничения влияния и опеки религии над моралью.

Переходя непосредственно к анализу и характеристике "Басни о пчелах" Мандевиля необходимо также упомянуть о социально-политической ситуации в Англии в период написания автором своего произведения. В памяти современников Мандевиля были еще очень свежи воспоминания об Английской революции, диктатуре Кромвеля, реставрации Стюартов и Славной Революции 1688 г. Все эти события знаменовали для англичан того времени переход от абсолютной монархии к конституционной, а в более общем плане – переход власти из рук феодалов-землевладельцев в руки укреплявшейся финансовой, промышленной и торговой национальной буржуазии. При этом обе доминирующие в британском обществе силы – старая знать и новая буржуазия – отдавали себе отчет в том, что им не выгодна война на взаимное уничтожение. Поэтому ими была создана некая компромиссная политическая система, сохранившаяся с некоторыми модификациями до наших дней, когда во главе государства оставался монарх, сохранялась палата лордов, но основные решения в общественной и экономической жизни страны принимали палата общин и правительство, формировавшиеся не по узкосословному принципу. При этом и аристократия, и буржуазия извлекли урок из роли широких народных масс в Английской революции и вынуждены были учитывать это, несмотря на жестокую эксплуатацию "низших сословий", терпение которых не безгранично.

Необходимо также упомянуть о том, что и представители аристократии, и английские буржуа, были людьми, воспитанными в религиозных догматах, требовавших от них не только благочестия, но и "любви к ближнему", милосердия к представителям "низших сословий", можно сказать даже, показной благотворительности в отношении тех людей, которые подвергались жестокой эксплуатации.

"Басня о пчелах", как мне представляется, подверглась столь мощному остракизму со стороны правящих религиозных и политических кругов в первую очередь потому, что автор в произведении безжалостно срывал покровы с их ханжеской морали, разоблачал их лицемерие и мнимые добродетели, тогда как они всячески стремились выставлять себя образцом нравственности и набожности, примером для подражания всего общества. С этой точки зрения "Басня о пчелах" была злой сатирой на всю систему общественных отношений Британии.

С первых строк стихотворного памфлета о возроптавшем улье Мандевилем рисуется неприглядная картина современного ему общества, где уживаются праздность и расточительность с тяжким трудом и бедностью, роскошь соседствует с отвратительной нищетой. В описанном им улье процветают зависть и высокомерие, алчность и скупость. Насельники улья способны на любую подлость в своем стремлении обогатиться и жить в достатке. Все сферы жизни в улье строятся на обмане и плутовстве, лихоимстве и сластолюбии, лени и алчности. И здесь Мандевиль поражает читателя выводом о том, что, не смотря на переполненность улья пороками, это обстоятельство и делало возможным его процветание в целом, поскольку пороки и отвратительные качества отдельных особей служили общему благу и процветанию всего улья. Как только пороки уступили место добродетелям, а все пчелы стали честными, улей в целом стал хиреть, оскудел и окончательно зачах, поскольку богатство и роскошь исчезли в качестве стимула развития.

Басня о возроптавшем улье заканчивается, как и положено, моралью в которой высмеивается идеалистическое прекраснодушие тех, кто считает, что можно оставаться честными и добродетельными, пользуясь всеми благами жизни. Автор делает вывод о том, что, при помощи только добродетели, нельзя добиться процветания общества, а тщеславие, роскошь и обман в целом выгодны, полезны и необходимы для него.

В еще большей степени, чем в басне о возроптавшем улье, идея Мандевиля о пользе и необходимости пороков в обществе получила свое развитие в его обширных "Комментариях", охватывающих самые различные сферы человеческой жизни и пронизанных глубокими размышлениями и остроумной сатирой. В центре его внимания находятся, разумеется, вопросы морали. Вслед за Гоббсом он наделяет человека эгоистическими наклонностями, служащими первопричиной всех отрицательных нравственных качеств. Но, в противовес Гоббсу, он полагает низменные и отвратительные свойства людей самыми необходимыми для человека, делающими его приспособленным к жизни среди себе подобных в самых больших и самых процветающих обществах, не только не препятствующих, но способствующих процветанию общества в целом, подкрепляя эту мысль яркими примерами и аргументами.

Мне представляется, что было бы поверхностным представлять Мандевиля, вслед за его многочисленными критиками и хулителями, в роли апологета порока, адвоката безнравственности или писателя, стремящегося шокировать общество и пытающегося, как модно сейчас говорить, "пропиариться" на своих парадоксальных рассуждениях о пользе порицаемых обществом аморальных поступков и низменных качеств. Мандевиль, во – первых, смело (для того времени) указывает на эти пороки, а, во –вторых, использует эти противопоставления в качестве инструментария для выявления присущих современному ему обществу "язв". Он, пожалуй, первым поставил вопрос о том, что зло и пороки сопутствуют любому человеческому обществу, они неискоренимы в полной мере, неотделимы от него, в том числе в обозримом будущем, и это утверждение справедливо и для современного уже нам общества. При этом Мандевиль размывает границу между принятыми в обществе понятиями добра и зла, недаром ведь он утверждает, что добро возникает и прорастает из зла так же естественно, как цыплята из яиц. Я полагаю и обратное утверждение тоже справедливо.

В своих "Комментариях" Мандевиль наглядно показывает взаимосвязь и взаимодействие добродетели с пороком. Так, воры и взломщики приносят вред человеческому обществу, но дают работу большому количеству кузнецов, изготавливающих замки, запоры для жилищ людей, делающих сейфы и оружие с целью защиты домов и собственности. Алкоголь, по мнению Мандевиля, с одной стороны, является источником болезней и нужды для многих несчастных, но, с другой стороны, служит для многих из них универсальным утешением и, кроме того, способствует росту доходов казны. А сама виноторговля способствует развитию мореплавания и росту таможенных сборов, тем самым принося пользу всему обществу. Таким образом, порок и зло нередко оказываются источником блага, способствуют росту богатства и могущества государств.

Сатира Мандевиля, как можно было бы подумать, вовсе не направлена против богатства и расточительства. Наоборот, мотовство богатеев он считает благодеянием для общества, поскольку таким путем обществу возвращается часть ранее неправедно нажитого. А роскошь способствует тому, что на ее содержание используется труд миллионов бедняков и, в сочетании с гордыней, тщеславием и завистью, она обеспечивает развитие ремесел, торговли и культуры. А умеренная бережливость и скромность, столь одобряемые общественностью, хотя и могут помочь отдельным индивидам приобрести и преумножить личное благосостояние, но, по мнению Мандевиля, не способны увеличить национальное богатство в целом.

Таким образом, в "Комментариях" Мандевиль высказывает свои взгляды на национальную экономику и пути ее преумножения. По его мнению, торговый баланс страны должен быть положительным, а экономическая политика правительства должна быть направлена не на аккумулирование денежных средств (золота и серебра) в экономике, а на развитие внешнеторговых отношений стимулированием экспорта и ограничением импорта. Результатом такой политики станет неизбежное увеличение производства внутри страны, подъем сельского хозяйства, которые приведут не только к развитию ремесел, искусства и науки, но и обеспечат миллионы неимущих работой. Тогда как политика поощрения умеренности и воздержания, ограничения расточительности и роскоши, сами по себе пагубны и не способны стимулировать развитие промышленности, торговли и, тем самым, обеспечить людям достойный уровень существования.

Как мы видим, в своих экономических воззрениях Мандевиль прочно стоит на позициях прогрессивного для того времени меркантилизма. Но меркантилистские идеи Мандевиля служат ему дополнительной аргументацией для обоснования главного тезиса его произведения о несовместимости честности и добродетели с наслаждениями, удобствами, получением жизненных благ и общей их неспособности привести к процветанию общества в целом. При этом Мандевиль не забывает указать, что человек по своей природе склонен к наслаждению, к тому, что доставляет ему наибольшее удовольствие и именно это стремление определяет все его поступки и действия.

Тем самым Мандевиль вступает в полемику с представителями религиозно–идеалистической этики христианской морали относительно формально провозглашаемой ими непреходящей ценности добродетели, умеренности, воздержания и самоограничения. И Мандевиль своей критикой последовательно разбивает бастионы стоической религиозной морали, начиная с основополагающего о том, что высшим благом для человека является не удовольствие, а добродетель. Своими "Комментариями" он показывает утопичность и недостижимость для общества достижения гармонии духа и наслаждения добродетелью взамен земных благ. Особенно достается от Мандевиля моральным принципам и идеалам религиозного стоицизма, требовавшим отречения от влечений чувств и земных забот и сосредоточения на нравственном совершенствовании, которые объявляются им высокомерным притворством, полным надменности и лицемерия. Восхваление добродетели на словах, отмечает автор, отнюдь не означает того, что восхваляющий будет следовать ей в своей жизни. В качестве примера лицемерного и ханжеского отношения к религиозной морали он описывает представителей духовенства, напускное благочестие которых прекрасно уживалось с их стремлением к получению мирских удовольствий. В таком же ключе высказывается Мандевиль и о великих мирах сего, заявляющих о подчеркнутом равнодушии к славе и богатству.

Тут надобно отметить, что в критике власть имущих и духовенства, обличении их ханжества и лицемерия у Мандевиля уже были великие предшественники в лице Ларошфуко с его "Максимами" и Мольера с его "Тартюфом". Заслуга Мандевиля состоит в том, что он показал, что эти пороки присущи любому обществу, в котором имеется неравенство, а лицемерие и ханжество являются не только негативными качествами отдельных личностей, но и органично встроены в систему господствующей морали. Лицемерие же является способом маскировки присущих человеку пороков с помощью которого он выдает себя за добродетельную личность, или, как емко говорит сам Мандевиль: "лицемерие — это дань, которую порок платит добродетели".

Столь же беспощадно разоблачает он и такие превозносимые в общественном мнении качества, как честь, доблесть, храбрость, мужество, присущие, якобы, в основном представителям элитарного общества, тогда как простые люди лишены этих понятий. Иронизируя над этими представлениями, как над ложной и несуществующей химерой, Мандевиль объявляет эти качества изобретением моралистов и политиков. Вместе с тем, он не может не признать, что и простым людям известны эти понятия великого самопожертвования, огромного мужества и преданности своим идеалам, приводя в пример защитников свободы Голландии от испанского владычества.

Критический анализ понятий чести и доблести у Мандевиля в "Комментариях" коррелирует с его трактатом "Исследование о происхождении моральной добродетели", вошедшим в состав "Басни" в издании 1729 г. Его теория происхождения и сущности морали, а точнее, положительных моральных качеств, носящих имя добродетели, явилась новым словом в исследовании этого общественного феномена. В противовес Гоббсу, вслед за Локком Мандевиль не ставит знака равенства между моралью и правом и не считает установленные законы категорическим императивом для человеческой деятельности, полагая, что только принуждением человека нельзя сделать послушным и добиться его усовершенствования. Автор считает, что именно мораль вывела и цивилизовала людей из первобытного естественного состояния.

Мандевиль считает, что мораль не является качеством, присущим человеку от природы, а является продуктом определенного общественного развития. Над установлением моральных норм и принципов трудились многие поколения мудрецов, ученых, политиков; они стремились сделать человека существом социальным, вовлечь его в общественные процессы, ограничить его эгоистические наклонности к всеобщему благу. В конечном итоге ими было найдено универсальное средство к внедрению в сознание людей представлений о моральной добродетели – лесть.

Творцы представлений о нравственности нащупали безотказное средство в подходе ко всем людям, основанное на свойственных любому человеку тщеславии и гордыне, его стремлению выглядеть добродетельным в глазах окружающих в обмен на их почет и уважение. В противоположность этому стремлению людям внушалось, что те из них, кто стремится только к личной выгоде и не способны подавлять свои низменные желания, являются отбросами общества. Играя на этих противоречиях, людям были внушены понятия добродетели, как наивысшего блага, и порока, как наихудшего зла. Очевидно, что мораль у Мандевиля никак не выступает в роли прирожденного качества, а является привнесенной извне.

Мандевиль обращает внимание на тесную взаимосвязь морали и политики. С помощью внедренной вышеописанным путем нравственности, созданной в интересах правителей, последние могли с большой легкостью и безопасностью управлять огромными людскими массами. Но установление морали было выгодно и управляемым массам, способствуя установлению прочных социальных связей между ними и делая их полезными друг другу. Однако, внедрение моральной добродетели в сознание людей не могло полностью изменить постоянную и неизменную эгоистическую натуру человека, оно лишь некоторым образом ограничивало ее посредством направления стремления к творению добра в русло собственных интересов и выгоды, удовлетворением собственной гордости и тщеславия. Автор недвусмысленно утверждает независимость нравственности от религиозных представлений человека и опровергает тезис о божественном происхождении понятий справедливости и морали.

Мандевиль фактически отрицает саму возможность проявления бескорыстной добродетели, которая, как правило, диктуется чувством жалости или сострадания. Согласно Мандевилю, эти качества не следует смешивать с понятием добродетели, они являются проявлениями слабости человеческой натуры, наряду с такими, как гнев, гордость или страх. Действия, совершенные из жалости, не являются по своей сути добродетельными, и Мандевиль отвергает возможность их совершения из любви к доброте, вопреки корыстной и расчетливой натуре человека.

С такой же точки зрения рассматривается Мандевилем и проблема общественной благотворительности, описанная им в еще одном трактате, вошедшем во второе издание "Басен" в 1729 г., в "Опыте о благотворительности и благотворительных школах". В этой работе Мандевиль подробно останавливается на таких проявлениях человеческой натуры, как сострадание, человеколюбие, милосердие, т.е., на тех аспектах, которые почти не затрагивались в его предыдущих произведениях. Признавая наличие в обществе такого явления, как благотворительная деятельность, в анализе сущности его происхождения Мандевиль неизменно последователен в изложении своей точки зрения на невозможность проявления бескорыстной добродетели и выявлении движущих мотивов благотворительности. К числу таких проявлений он относит подаяние нищему, т.е., милостыню. Человеком, подающим милостыню, по мнению Мандевиля, движут в первую очередь сострадание и жалость, и, во – вторых, тщеславие, позволяющее ему преисполниться гордости за свою щедрость и доброту. В еще большей степени стремление к тщеславию проявляется в пожертвовании богатых людей на нужды школ, университетов, больниц и т.п., когда, по словам автора, "гордость и тщеславие построили больше больниц, чем все добродетели вместе взятые".

В своей работе Мандевиль выступает противником благотворительной деятельности вообще, полагая ее способствующей развитию праздности и лени у людей, убивающей у них стремление к производительному труду. Правда он оговаривается, что некоторое количество приютов, больниц и богаделен должно устраиваться государством, но только для тех членов общества, которые решительно не способны трудиться в силу возраста или болезни. Особое внимание Мандевиля сосредоточено на организации приютов для сирот или детей бедняков. Он считает организацию приютов не благой деятельностью в силу реализации принципов добродетели или религии, а способом наживы для нечистоплотных и лицемерных членов общества, тешащих свою гордыню и тщеславие, а заодно наживающихся на проблемах "невинных малюток", стремящихся откупиться от сатаны, понеся небольшие расходы.

Представления Мандевиля об организации образования в целом мне представляются весьма спорными, в чем – то даже реакционными. Так, он считал, что отсутствует необходимость в обучении грамоте и счету детей бедняков, чьим уделом будет выполнение простейших трудовых функций, не требующих специальных знаний. Тем самым Мандевиль признавал необходимость наличия определенной доли невежества в обществе, сегрегацию образования по имущественному принципу. Не выступая против образования в целом, высказывая мысли о его рациональном переустройстве, в особенности на уровне школ и университетов, он искренне был убежден в принципе рациональности при его организации, исходя из интересов и потребностей общества в целом. По крайней мере, как мне представляется, в этом подходе Мандевиль не изменил своим принципам и избежал лицемерия в высказывании своей точки зрения.

Несомненно, произведение Б. Мандевиля, оказало значительное влияние на многих философов, экономистов и даже литераторов в XVIII – XIX вв. Его цитировали и критиковали, его идеи аргументировали или оспаривали многие известные ученые и исследователи, такие как Ф. Хатчесон, Д. Юм, А. Смит. К нему обращались К. Гельвеций, Ш. Фурье, Ж. Руссо, множество отсылок к Мандевилю имеется в трудах К. Маркса и Ф. Энгельса, под его влияние попали такие английские писатели, как Г. Филдинг и Т. Смоллет. Общественная дискуссия по его произведению "Басня о пчелах" продолжалась на протяжении нескольких десятилетий не только в Англии, но и в странах континентальной Европы. Все это позволяет с уверенностью говорить о том, что произведение Б. Мандевиля далеко выходит за рамки рядового, проходного литературного опуса. Многие мысли Мандевиля, как, во многом, первопроходца в исследовании моральных принципов, не потеряли своей актуальности до настоящего времени, несмотря на то, что были написаны три века назад, и это является наглядным свидетельством ценности его работ, его вклада в мировую философскую мысль.

#Мандевиль #2